Анализ ситуации вокруг конфликта Грузии с Абхазией и Южной Осетией.
Ресурсная поддержка : США, ЕС.
Последствия «пятидневной войны» 2008 г. до сих пор оказывают существенное влияние на ситуацию в регионе. Основными препятствиями для урегулирования конфликта служат:
— радикальные расхождения в интерпретации его причин и следствий непосредственными участниками — Грузией, Абхазией и Южной Осетией
— сохраняющиеся разногласия международного сообщества (прежде всего, России, США и ЕС) относительно статуса новых государств, а также стратегии урегулирования ситуации
— недостаток каналов коммуникации и площадок для диалога на уровне дипломатических отношений, экономических связей, общественной дипломатии
— высокий уровень взаимного недоверия и неприязни, воспроизводимый в СМИ и политической риторике
— отсутствие видимых стимулов и как следствие политической воли к урегулированию отношений со стороны основных участников конфликта
Названные препятствия наглядно проявляются в позициях сторон. Для Грузии декларируемым приоритетом выступает задача реинтеграции. Риторика и действия грузинской стороны подразумевают, что страна является жертвой российской агрессии, бывшие автономии оккупированы Россией, признание их государственности в любой форме неприемлемо, равно как и их участие в переговорных процессах в качестве самостоятельных сторон.
Результаты продвижения этой позиции неоднозначны. Так «Стратегия по оккупированным территориям» достаточно широко поддерживается европейскими партнерами Грузии, НАТО и Соединенными Штатами. А вот с официальным признанием статуса оккупированных территорий западные страны не торопятся. И ЕС, и США пока избегают излишней интернационализации конфликта, что было бы на руку правительству М. Саакашвили. Вполне наглядна их позиция относительно интерпретации событий 2008 г. — Грузия признается в качестве инициатора, а Россия осуждается за ответные действия.
Существенным шагом в урегулировании конфликта может стать заключение соглашений между Грузией и новыми государствами о неприменении силы: с такой инициативой выступила российская дипломатия. Сам Тбилиси допускает возможность переговоров по соглашению только с Россией, но не с Абхазией и Южной Осетией и только после «деоккупации». Следует отметить, что педалирвание темы российской угрозы важно для М. Саакашвили не только в контексте внешней политики, но и для консолидации грузинского общества. Выпуск в эфир грузинского канала «Имеди» скандального имитационного ролика о российском вторжении — один из индикаторов того, насколько важным является поддержание в обществе ощущения военной угрозы.
Позиция грузинской оппозиции неоднородна. Например, движение «Белые» последовательно требует занять еще более жесткую позицию в отношениях с Россией. Более умеренные оппозиционеры, такие как Нино Бурджанадзе и Зураб Ногаидели, соглашаются с официальной позицией, но настаивают на том, что без диалога с Москвой проблема решена не будет. В последнее время эти две фигуры часто посещают Москву и ведут переговоры с представителями высшего российского руководства, прилагая усилия по налаживанию отношений между РФ и Грузией в обход официального Тбилиси. Однако позицию Бурджанадзе и Ногаидели можно назвать «пророссийской» весьма условно — лишь сопоставляя с жесткой риторикой Саакашвили, которая в сложившихся условиях исключает диалог. Важно и то, что Бурджанадзе и Ногаидели являются представителями внепарламентской оппозиции, поэтому значимость контактов такого рода не следует переоценивать.
Позицию Абхазии и Южной Осетии можно считать обратно пропорциональной позиции Грузии. Прогресс в нормализации отношений ставится в зависимость от признанья независимости. Поскольку никаких уступок в этом направлении нет, их взаимодействие сводится в основном к постоянным пограничным инцидентам. Такое положение вещей, с одной стороны, способствует напряженности, с другой, является позитивным знаком, поскольку взаимодействие на границе носит все же преимущественно мирный характер.
На сегодняшний день за одним столом переговоров представители Грузии и новых государств оказываются только в рамках Женевских дискуссий и Гальских встреч. Ни на одной из этих площадок пока не установлено конструктивного диалога. Но в нынешних условиях не стоит пренебрегать даже такой номинальной коммуникацией
В отношении российской позиции следует отметить увязку перспектив диалога с Грузией с фигурой ее президента. Нормализация отношений, так или иначе, связывается с уходом М. Саакашвили с президентского поста. По большому счету, именно в русле этого подхода Москва поддерживает отношения с грузинской оппозицией. В отношении же новых государств Россия ведет последовательную политику сотрудничества в следующих сферах:
1. военное сотрудничество: размещение баз, охрана границ, совместные учения;
2. предоставление средств для развития экономики и финансовой сферы, а также на восстановление инфраструктуры;
3. совместный контроль за расходованием средств;
4. усилия по международному признанию Абхазии и Южной Осетии;
5. усилия по урегулированию отношений республик с Грузией.
По трем первым направлениям Россия действует достаточно успешно, вкладывая ресурсы в обеспечение безопасности и экономического развития республик. Однако на других направлениях наша дипломатия испытывает серьезные затруднения. России пока не удалось добиться широкого признания суверенитета Абхазии и Южной Осетии, в т.ч. странами СНГ.
Серьезное влияние на динамику ситуации оказывает позиция США. В отдельных случаях, американцы проявляют высокую активность, проводя, например, совместные с Грузией военные учения, оказывая ей военную и политическую поддержку, а также финансовую и техническую помощь. США являются активным сторонником вовлечения Грузии в евроатлантические структуры, прилагают усилия по превращению Грузии в своего рода «образцовую демократию» на постсоветском пространстве. Однако в сравнении с курсом Дж.Буша мл., сегодняшняя позиция Белого дома отличается большей сдержанностью. Вашингтон последовательно заявляет о своей поддержке территориальной целостности Грузии и продолжает оказывать всестороннюю помощь режиму М. Саакашвили, однако едва ли Тбилиси чувствует столь же однозначную поддержку, как раньше.
Что касается Миссии наблюдателей ЕС, то ее деятельность ведется только на территории, подконтрольной Грузии — на территорию Абхазии и Южной Осетии наблюдателей ЕС не допускают. Вообще, ЕС стремится играть активную посредническую роль в конфликте. Выступая против признания новых государств, Союз, тем не менее, отказывается от прямой поддержки грузинской стороны. С одной стороны, европейская бюрократия активно критикует российскую позицию. С другой — играет стабилизирующую роль, балансируя более жесткую позицию США. Очевидно, что западные партнеры Грузии избегают излишнего вовлечения в конфликт, хотя и усиление российских позиций не соответствует их интересам.
Обозначенная выше конфигурация несет целый ряд вызовов для российской внешней политики. Во-первых, Россия продолжает иметь у своих границ два потенциальных очага вооруженных конфликтов. Во-вторых, наша страна стеснена в пространстве для внешнеполитического маневра. Россия ограничена в осуществлении какого-либо действенного плана урегулирования конфликта, который мог бы иметь реальные шансы на одобрение за рубежом. В-третьих, поддержка и развитие недавно признанных республик требует от России значительных затрат. В-четвертых, крайне маловероятным остается признание независимости Южной Осетии и Абхазии крупными международными игроками.
Дальнейшее развитие ситуации потенциально может выйти на следующие траектории.
Сценарий 1. Трансформация текущей ситуации в равновесное состояние, в котором каждый игрок получает свои выгоды. Грузия — поддержку и материальную помощь западных партнеров, а также ресурс для социальной мобилизации под лозунгом объединения и противостояния внешним угрозам. Новые государства — ресурсы и поддержку со стороны России, возможность де-факто вести государственное строительство. Россия — возможность гарантировать безопасность границ новых государств и препятствовать эскалации конфликтов путем прямого вмешательства. США — партнера в регионе, который сам практически лишен возможности выбора союзников, а значит, во многом зависим от Вашингтона. ЕС — относительно мирное сосуществование сторон, отсутствие открытого конфликта.
Сценарий 2. Обострение ситуации в результате стечения обстоятельств или намеренных действий, рост числа провокаций на границе, наращивание концентрации войск в приграничных районах. В этой ситуации Россия вряд ли допустит масштабный и долговременный конфликт, однако именно ее пограничники и военнослужащие становятся ключевым объектом провокаций. Наша страна в этой ситуации оказывается в наиболее уязвимом положении, так как инциденты на границе могут получать серьезный резонанс в международных СМИ, что крайне неблагоприятно в т.ч. в свете предстоящей в 2014 г. зимней олимпиады. Грузия также вряд ли выиграет в этом сценарии, так как обострение ситуации еще больше отдалит от нее новые государства, сделав планы по реинтеграции еще более призрачными. Интересы Абхазии и Южной Осетии при таком сценарии пострадают меньше, так как поддержка и помощь России в этом случае только увеличится. В эскалации не заинтересованы также США и, особенно, ЕС. Угроза войны поставит под сомнение проект превращения Грузии в «успешную демократию».
Сценарий 3. Интенсификация диалога, признание Грузией субъектности Абхазии и Южной Осетии с целью последующего перехвата у России инициативы по их экономическому развитию. Грузия может сделать тонкий ход, смирившись с российским военным присутствием в республиках, начав при этом кампанию «мягкого» влияния на них, используя ресурсную поддержку США и ЕС. Такой сценарий потребует от Грузии известной выдержки и приверженности долгосрочным целям, что представляется в текущих условиях маловероятным. Россия выигрывает в этом сценарии за счет снижения конфликтности. Но потенциально может проиграть, если ее экономические проекты будут неконкурентоспособными в сравнении с теми, которые может предложить Грузия при поддержке Запада. Абхазия и Южная Осетия также выигрывают, получая более широкое поле в выборе партнеров.